Неточные совпадения
Опасность, риск, власть природы, свет далекой страны,
чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки — в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающей родины с ее
книгами, картинами, письмами и сухими цветами, обвитыми шелковистым локоном в замшевой ладанке на твердой груди.
«Лизавета! странно!» — подумал он. Все у Сони становилось для него как-то страннее и
чудеснее, с каждою минутой. Он перенес
книгу к свече и стал перелистывать.
Аня. Ты, мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные
книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много
книг, и перед нами откроется новый,
чудесный мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…
Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова, что там сухой и здоровый воздух, что хотя нет гнилого пруда, но зато множество
чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам; что в Чурасове такой сад, что его в три дня не исходишь, что в нем несколько тысяч яблонь, покрытых спелыми румяными яблоками; что какие там оранжереи, персики, груши, какое множество цветов, от которых прекрасно пахнет, и что, наконец, там есть еще много
книг, которых я не читал.
— Друг мой, — произнес Степан Трофимович в большом волнении, — savez-vous, это
чудесное и… необыкновенное место было мне всю жизнь камнем преткновения… dans ce livre [вы знаете… в этой
книге (фр.).]… так что я это место еще с детства упомнил.
Ей нравились романы Марриета, Вернера, — мне они казались скучными. Не радовал и Шпильгаген, но очень понравились рассказы Ауэрбаха. Сю и Гюго тоже не очень увлекали меня, я предпочитал им Вальтер Скотта. Мне хотелось
книг, которые волновали бы и радовали, как
чудесный Бальзак. Фарфоровая женщина тоже все меньше нравилась мне.
И вот для решения вопроса, самая постановка которого показывает непонимание учения, были произнесены на этом собрании, как это описывает
книга Деяний, в первый раз долженствовавшие внешним образом утвердить справедливость известных утверждений, эти страшные, наделавшие столько зла, слова: «угодно святому духу и нам», т. е. утверждалось, что справедливость того, что они постановили, засвидетельствована
чудесным участием в этом решении святого духа, т. е. бога.
Хорошо было смотреть на него в тот час, — стал он важен и даже суров, голос его осел, углубился, говорит он плавно и певуче, точно апостол читает, лицо к небу обратил, и глаза у него округлились. Стоит он на коленях, но ростом словно больше стал. Начал я слушать речь его с улыбкой и недоверием, но вскоре вспомнил
книгу Антония — русскую историю — и как бы снова раскрылась она предо мною. Он мне свою сказку
чудесную поёт, а я за этой сказкой по
книге слежу — всё идет верно, только смысл другой.
— Сергей Васильевич, сидите вы здесь все над
книгами. А посмотрите, какая ночь
чудесная — тихая, теплая… Пойдемте пройдемся.
Кроме
чудесного и таинственного, великого князя-мальчика увлекала в
книге и торжественная обрядовая сторона мальтийского рыцарства.